Отчизны враг, слуга царя,
К бичу народов, самовластью
Какой-то адскою любовию горя,
Он не знаком с другою страстью.
Скрываясь от очей, злодействует впотьмах,
Чтобы злодействовать свободней.
Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,
Что говорит не с чувствами — с душой;
Есть что-то в ней над сердцем самовластней
Я из племени духо́в,
Но не житель Эмпирея,
И едва до облаков
(А. Я. В.) Не раз Гимена клеветали —
Его бездушным торговцом,
Небо Италии, небо Торквата,
Прах поэтический древнего Рима,
Родина неги, славой богата,
Не растравляй моей души
Воспоминанием былого;
Уж я привык грустить в тиши,
На что вы, дни! Юдольный мир явленья
Свои не изменит!
Все ведомы, и только повторенья
Грядущее сулит.
5 Не даром ты металась и кипела,
Развитием спеша,
Свой подвиг ты свершила прежде тела,
Безумная душа!
На всё свой ход, на всё свои законы.
Меж люлькою и гробом спит Москва;
Но и до ней глухой дошла молва,
В руках у этого педанта
Могильный заступ, не перо:
Журнального негоцианта
Царь небес! успокой
Дух болезненный мой!
Заблуждений земли
Не славь, обманутый Орфей,
Мне Элизийские селенья:
Элизий в памяти моей
Мой неискусный карандаш
Набросил вид суровый ваш,
Скалы Финляндии печальной;
Мой дар убог и голос мой не громок,
Но я живу, и на земли моё
Кому-нибудь любезно бытиё:
Мы пьём в любви отраву сладкую;
Но всё отраву пьём мы в ней,
И платим мы за радость краткую
Ей безвесельем долгих дней.
Огонь любви, огонь живительный!
Все говорят: но что мы зрим?
Люблю я вас, богини пенья!
Но ваш чарующий наход,
Сей сладкий трепет вдохновенья, —