С полусухим шампанским наперевес рука.
Очередь к терминалу напоминает бриз,
Горки из мандаринов - рыжие облака.
Будто случайно ссыплю градины эти вниз.
"Ах, мне неловко, право!" - глядя в глаза скажу,
Крашенной блондораном, девушке с ярким ртом.
Выход подскажут ноги, втиснутые в ажур
И антрациты замши. А за вином - потом.
Ёлки - опять иконы. Впутаны фонари
В иглы, и хвойный запах вновь будоражит нос.
Калейдоскопы счастья дарят нам декабри,
Детскую беззащитность... Праздник как эскимо с
Палочки облизнётся, выпорхнет снегирём,
Форточку перепачкав в ягодный цвет брюшкОм.
Ёлочки по иголкам в тазики соберём,
Выбросим с облегченьем. Будем гулять пешком,
Будем кидать снежинки, комкая их в снежки,
Весело разбивая их о фасады спин,
И непременно вспомним, как мы с тобой близки,
И целоваться будем, и одиноких псин
Будем кормить с ладоней краковской колбасой,
И утолим на время волчий их аппетит.
Жизнь обернётся чистой белою полосой,
Притормозит и дальше радостно полетит.
Не трогайте осень!
Летите по шкафчикам, мётлы!
И там отдохните.
Не надо по листьям гулять.
Дни жёлтого цвета
так рЕдки
и так мимолётны,
И вам не пристало
по-варварски их истреблять.
Листок на ботинке
прекрасен как бабочки профиль.
В оправе из кожи
листок – не листок –
амулет…
Прощаются с миром
навеки
древесные крохи
И льётся на землю
божественный
лиственный свет.
Я боюсь затеряться среди безнадежных и серых,
Я боюсь погасить те ничтожные крохи огня,
Я боюсь разучиться хотя бы кому-нибудь верить.
Если Бог есть на свете, пускай он услышит меня.
Я боюсь одиночества - очень - скажу откровенно,
Стать ненужной и злой, я боюсь никого не любить.
И хотя говорят: не исчезнет душа во Вселенной,
Я боюсь умереть, оттого что мне нравится жить.
Хоть сорваться могу, опьянев от внезапного риска.
Бесконечно грешна, я обиды прощать не хочу.
Только больше всего я боюсь потерять своих близких,
Безысходности той, когда ветер задует свечу.
Я боюсь не успеть.
Наша жизнь - только вспышка, мгновенье.
В ней так мало удач, а тревог и сомнений не счесть.
Помоги мне, Господь!
Дай мне силу, любовь и терпение.
Научи меня жить.
Слышишь, Господи, если ты есть.
Одиночество. Осень. Снег.
Слишком много несовпадений.
Мне усталость на кромки век
Голубые положит тени.
Одиночество. Ночь. Одна
В нервном отблеске сигареты
У распахнутого окна
Я сижу, не включая света.
Утром – желтый холодный чай,
Снег – пронзительный, и дорога.
Одиночество. Путь. Печаль.
Тополя в серебристых тогах.
Одиночество. Осень. Снег.
Поверь в удачу и она придет.
Ты можешь все!
Но, сам того не зная, -
Отягощенный тысячью забот
Под жизненным крестом изнемогая
По лезвию страдания и тьмы
Шагаешь ты, заламывая руки.
Угрюмый пленник внутренней тюрьмы,
Ты слишком любишь собственные муки.
Бессилье слов. Бессонницы тиски.
Мистическая сущность белой ночи.
На чистый холст - поспешные мазки,
И вот - стихи, но скомканный листочек
Летит в окно. Отброшена тетрадь.
Дрожит свеча, но флейта отзвучала.
Уже рассвет, пора ложится спать.
Давно пора.
Но я - начну с начала.
Солнце - лезвием по глазам
бьет реальностью бравой.
Март открывается как сезам
медленно и лукаво.
Когти сосулек, кошачий блюз,
воск сугробов весенних.
Чую, ох, чую - опять влюблюсь!
Вляпаюсь в приключение:)
Весенний город - солнечный кристалл,
Нетерпеливый многогранник мая,
Безоблачными гранями сверкая,
Под куполом хрустальным заблистал.
Повсюду - солнце! Лезет из земли
Упругими мохнатыми цветами,
На ветках верб - пушистыми шарами,
И искрами мельчайшими в пыли
Играет. Даже скрюченный асфальт
Расправил плечи серо-золотисто.
А дождь ночной, стремительный и быстрый,
Срывает прочь,как сморщившийся скальп,
Последний лоскут скомканного снега.
И снова высь пронзительно чиста.
Все в этом мире - чушь и суета,
но абсолютны - лишь весна. И небо.
столкновенье весны и смерти,
неизбежного холодок,
и отчаянный крик в конверте:
твой любимый! как он далек.
он вернется, а ты не встретишь,
(сколько лет – одного ждала),
без тебя повзрослеют дети,
будет буйно кипеть листва.
до небес превозносим мертвых,
а при жизни – плевки и грязь,
обреченно, надменно,гордо
ты встречала беду, смеясь,
одиночество и разлуку,
дырки праведной нищеты,
и болезни адскую муку
как же кротко терпела ты
до конца весь ужас постели,
и, бессонный стон затая,
ты ушла в высоту апреля,
в безысходность небытия,
нам оставив лишь горстку строчек.
в них – душа твоя вся, легка
и мудра, и прекрасна очень,
как весенние облака
Золотая лавина солнца
затопила мой бедный город,
на пороге - апрель, смеется,
под Малевича - на заборы
лепит граффити - не боится,
заставляет снимать дубленки,
он веснушки сыплет на лица
и щекочет пупки девчонкам,
пацанятам чубы ерошит,
под гитару горланя хрипло.
он спокойных квартирных кошек
превращает в пантер и тигров.
Ах, апрель - баламут! повеса,
легкомысленный и капризный,
самый-самый любимый месяц –
озорное начало жизни.
