Подлечить растрепанные нервы,
Подсчитать дырявые года.
Не была «угонщицей» и стервой,
Видимо, не буду никогда.
Без меня мои умчались кони,
Улетели журавли на юг.
Я держала радость на ладони.
Разве спрячешь радугу в сундук?
Разве ветер схватишь за загривок?
Истина – ничуть не лучше лжи.
Мой любимый, мой нетерпеливый,
Ну, куда ты денешься – скажи?
Пошло и банально; «не сложилось».
В подсознанье - кукиш – пустота.
Жизнь – она упрямая пружина,
Все расставит на свои места.
Подари мне свой город –
Дыхание нежных дождей,
Медный профиль собора
За тонкой вуалью тумана,
Близорукое небо.
Хотя бы на несколько дней
Я останусь с тобой.
Расставаний открытые раны
Подорожником памяти,
Дружбы живою водой
Прикоснувшись к душе,
Ты излечишь легко и умело.
И откроется мне, что разлуки
Не будет уже,
Что условны слова,
Все условно – сознанье и тело,
Расстоянье и время,
Надежд невесомые сны,
Карусели дорог
И бумажные крылья удачи.
В этом мире смешном
Мы реальностью жутко больны.
Только деньги и слава
Так мало для вечности значат.
Все исчезнет когда-то:
Обрушатся груды камней,
Станут звезды золою
В пучине костра мирового.
Только верится мне:
В круговерти веков и теней,
В круговерти миров
Мы когда-нибудь
Встретимся снова…
под крылышком Крыма живет загорелая лень,
под крылышком Крыма - прозрачное сердце твое,
на гребне волны зажигая морскую сирень
о чем-то знакомом негромкая вечность поет.
в соленой воде растворяется мелочность дней,
смыкаются веки, века превращаются в миг,
и рифмы-рыбешки доверчиво дремлют на дне,
и невод дырявый бросает все тот же старик.
воздушные змеи не могут оставить следов,
воздушные змеи не знают, кто дергает нить.
ты персик кусаешь и медленно пьешь "бастардо",
и море шумит,
так о чем же еще говорить?
ты пьешь "бастардо", ты терзаешь остывший глагол,
и тайну тревожишь, а рядом на теплом листке
огромный и кроткий - глядит на тебя богомол,
и звездное небо сияет в зеленом зрачке.
Под вечер жары утихает напряг,
И сыплется звезд алыча.
Ко мне приходи посмотреть на маяк
С балкона и вместе молчать,
И слушать, как щелкает южная ночь,
Луна по ладоням течет.
Никто никому не сумеет помочь.
Никто никого не спасет.
Напрасно повиснет родная рука.
Прости, если что-то не так.
Отчаянной шпагой огонь маяка
Вселенский царапает мрак
Огонь одинокий, не знающий лжи,
Надежд невесомый маршрут...
Внизу в темноту выползают ежи,
Ежовые песни поют.
Август хрустит переспелым арбузом,
Солнечный сок на щеке.
Прошлое - разом разрубленный узел,
Ракушка в детской руке.
Здесь и сейчас - остальное неважно.
Утро начнется дорогой на пляж.
Вьется мохнатая бабочка-бражник,
Крымский колибри, мираж.
"Что же еще тебе надобно, старче?"
Слушай баллады цикад.
Ночь: ароматы рельефнее, ярче.
В небе горит виноград.
Кажется, руку протянешь - и близко
Дальних созвездий сады.
Смешивать можно без всякого риска
вечность с вином молодым.
просто лето... просто мы все летаем,
мы садимся в длинные поезда
и печали в теплых морях смываем,
забываем (кажется навсегда).
просто лето - просто чуточку дети,
вспоминает что-то наш бедный дух,
отпадает тяжесть и путь наш светел,
остается только "тудух-тудух",
города, где плещется жизнь чужая,
а навстречу космос - русский простор,
и звучит как музыка - "уез-жаем",
и рисуют рельсы простой узор.
а в прохладном тамбуре дым струится,
и легко дышать, и дорога - дом,
и чужих деревьев родные лица
задевает вечность живым крылом.
зернышки слов бросаю в сухую высь,
птицы печальных мыслей кричат вдали.
О, чужеземец-ветер с кудрями брызг,
пусть мне приснятся звездные корабли,
лиственный лес и древний язык костра,
голос иных миров и иных морей.
нет, не сорваться с места - я приросла
к холоду, к детям, к печальной судьбе своей.
строки-постромки мне заменили все,
омут души затянут тиной глухой.
ты, чужеземец, смотришь так горячо...
здравствуй, мой ветер! вот - я иду с тобой!
Игра колеблющихся чаш.
Незыблемость непостоянства,
Непознаваемость пространства,
Где разум – дремлющий мираж.
Огонь и темная вода,
И страсть – таинственная сила.
Давно уж сердце утомила
Противоречий череда.
Страшит зияющий проем
Исчадьем вечного блаженства.
Напрасно, сын несовершенства,
Ищу гармонию во всем.
Во всей Вселенной разлита
Все та же двойственность разлада.
И жизнь – абсурдная баллада,
И смерть – реальная черта.
Шоколадный, ленивый, ласковый,
Под горячим солнцем подсох,
Убаюкан морскими сказками,
Ты - прибрежный сухой песок.
Ты целуешь босые ноги,
Загорелую стройность спин.
Ты - песок. Ты доступен многим
И при этом всегда один.
Ну, а я - зеленое пламя,
Легкомысленный непокой.
Между твердью и облаками
Я танцую смертельный танец,
Захлебнувшись своей тоской.
Я - волна! Я живу мгновеньем.
Я - свободы морская кровь,
Я - пьянящий восторг движенья,
Разбиваясь, рождаюсь вновь,
Но не в силах остановиться.
Ты! О, зыбкость моей тюрьмы!
Никогда мы не сможем слиться
И расстаться не сможем мы.
Когда взбирается в зенит
звезда отверженных поэтов,
и воздух осени пьянит
прохладой позднего рассвета,
я ухожу в сентябрьский сад
в аллее сумрачной и дальней
пусть листья мне прошелестят
о чем-то прошлом и печальном,
о чем-то призрачном уже,
о том, что больше не вернется,
но так пронзительно в душе
прощальной песней отзовется
