О. А. Кузьминой-Караваевой «Нам бы только до взморья добраться, Дорогая моя!» — «Молчи ...»
Я и плакала и каялась, Хоть бы с неба грянул гром! Сердце темное измаялось В нежилом дому твоем.
Здесь Пушкина изгнанье началось И Лермонтова кончилось изгнанье. Здесь горных трав легко благоуханье, И только раз мне видеть удалось
1 Славно начато славное дело В грозном грохоте, в снежной пыли,
Я не знаю, ты жив или умер,— На земле тебя можно искать Или только в вечерней думе По усопшем светло горевать.
Каждый день по-новому тревожен, Все сильнее запах спелой ржи. Если ты к ногам моим положен, Ласковой, лежи.
Сзади Нарвские были ворота, Впереди была только смерть... Так советская шла пехота Прямо в желтые жерла «Берт».
Как белый камень в глубине колодца, Лежит во мне одно воспоминанье. Я не могу и не хочу бороться: Оно — веселье и оно — страданье.
Н.В.Н. Уже кленовые листы На пруд слетают лебединый,
Из тюремных ворот, Из заохтенских болот, Путем нехоженым, Лугом некошеным,
1 Щели в саду вырыты, Не горят огни.
I Пятым действием драмы Веет воздух осенний,
Заплаканная осень, как вдова В одеждах черных, все сердца туманит... Перебирая мужнины слова, Она рыдать не перестанет.
И в День Победы, нежный и туманный, Когда заря, как зарево, красна, Вдовою у могилы безымянной Хлопочет запоздалая весна.
Н.В.Н. Целый год ты со мной неразлучен, А как прежде и весел и юн!