Не гул молвы прошел в народе, Весть родилась не в нашем роде - То древний глас, то свыше глас: "Четвертый век уж на исходе,-
Великий день Кирилловой кончины — Каким приветствием сердечным и простым Тысячелетней годовщины Святую память мы почтим?
Природа - сфинкс. И тем она верней Своим искусом губит человека, Что, может статься, никакой от века Загадки нет и не было у ней.
Веленью высшему покорны, У мысли стоя на часах, Не очень были мы задорны, Хоть и со штуцером в руках.
Был день суда и осужденья — Тот роковой, бесповоротный день, Когда для вящего паденья На высшую вознесся он ступень,—
Кончен пир, умолкли хоры, Опорожнены амфоры, Опрокинуты корзины, Не допиты в кубках вины,
Не легкий жребий, не отрадный, Был вынут для тебя судьбой, И рано с жизнью беспощадной Вступила ты в неравный бой.
Прекрасный день его на Западе исчез, Полнеба обхватив бессмертною зарею, А он из глубины полуночных небес - Он сам глядит на нас пророческой звездою.
В часы, когда бывает Так тяжко на груди, И сердце изнывает, И тьма лишь впереди;
В толпе людей, в нескромном шуме дня Порой мой взор, движенья, чувства, речи Твоей не смеют радоваться встрече - Душа моя! о, не вини меня!
Когда осьмнадцать лет твои И для тебя уж будут сновиденьем,- С любовью, с тихим умиленьем И их и нас ты помяни...
Когда на то нет божьего согласья, Как ни страдай она, любя,- Душа, увы, не выстрадает счастья, Не может выстрадать себя...
Любовь, любовь - гласит преданье - Союз души с душой родной - Их съединенье, сочетанье, И роковое их слиянье.
Среди громов, среди огней, Среди клокочущих страстей, В стихийном, пламенном раздоре, Она с небес слетает к нам -
В разлуке есть высокое значенье: Как ни люби, хоть день один, хоть век, Любовь есть сон, а сон - одно мгновенье, И рано ль, поздно ль пробужденье,