Игорь Северянин

П.М. Костанову


Выхожу я из дома, что построен на горке, — и открыты для взора

В розовеющей дымке повечерья и утром в золотой бирюзе,

«Культура! Культура!» — кичатся двуногие звери,

Осмеливающиеся называться людьми,

И на мировом языке мировых артиллерий

У голубеньких маленьких речек,

Где шуршит пустоствольный камыш,

Стрекотал изумрудный кузнечик

Гой ты, царство балагана!

Ты, сплошная карусель!

Злою волей хулигана

Однажды в нашей северной газете

Я Вас увидел с удочкой в руках, —

И вспыхнуло сочувствие в поэте

Мне взгрустнулось о всех, кому вовремя я не ответил,

На восторженность чью недоверчиво промолчал:

Может быть, среди них были искренние, и у этих,

Уже ночело. Я был около

Монастыря. Сквозила просека.

Окрест отгуживал от колокола.

"Смысл жизни — в смерти" — говорит война,

Преступника героем называя.

Ты лжешь! — я возмущенно отвечаю,

Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!

Как я молил весенние морозы

Не трогать их холодною рукой!

Благоухающая вся луною

И упояющая соловьем,

Она владычествует надо мною —

Моя земля! любовью ты жива!

Моя любовь! ты вскормлена землею!

Ты каждый год по-вешнему нова!

Я здесь один, совсем один —

В том смысле, что интеллигента

Ни одного здесь нет. Вершин

Любовь приходит по вечерам,

А на рассвете она уходит.

Восходит солнце, и по горам,

Когда поэт-миллионер,

При всем богатстве, — скряга,

Он, очевидно, духом сер.

Кармен! какая в ней бравада!

Вулкан оркестра! Луч во тьме!

О, Гвадиана! О, Гренада!