(Из Артюра Рембо) Один из голубых и мягких вечеров... Стебли колючие и нежный шелк тропинки,
Сонет Нет, не жемчужины, рожденные страданьем, Из жерла черного метала глубина:
Ровно в полночь гонг унылый Свел их тени в черной зале, Где белел Эрот бескрылый Меж искусственных азалий.
(Из стихов кошмарной совести) Если ночи тюремны и глухи, Если сны паутинны и тонки,
Люблю его, когда, сердит, Он поле ржи задернет флёром Иль нежным лётом бороздит Волну по розовым озерам;
За ветхой сторою мы рано затаились,
И полночь нас мечтой немножко подразнила,
Но утру мы глазами повинились,
И утро хмурое простило...
Небо нас совсем свело с ума: То огнем, то снегом нас слепило, И, ощерясь, зверем отступила За апрель упрямая зима.
Еще не царствует река, Но синий лед она уж топит; Еще не тают облака, Но снежный кубок солнцем допит.
Крутясь-мутясь да сбилися Желты пески с волной, Часочек мы любилися, Да с мужнею женой.
(Тринадцать строк) Дыханье дав моим устам, Она на факел свой дохнула,
В. П. Xмара-Барщевскому В желтый сумрак мертвого апреля, Попрощавшись с звездною пустыней,
Бледнеет даль. Уж вот он — день разлуки, Я звал его, а сердцу всё грустней... Что видел здесь я, кроме зла и муки, Но всё простил я тихости теней.
Под стоны тяжкие метели Я думал — ночи нет конца: Таких порывов не терпели Наш дуб и тополь месяца.
Перестал холодный дождь, Сизый пар по небу вьется, Но на пятна нив и рощ Точно блеск молочный льется.
[М. А. Кузмину] Пусть травы сменятся над капищем волненья, И восковой в гробу забудется рука,