Платан, часовенка над склепом,
Венки, лампадки, образа
И в раме, перевитой крепом, —
От праздности и лжи, от суетных забав
Я одинок бежал в поля мои родные,
Я странником вступил под сень моих дубрав,
Ты мысль, ты сон. Сквозь дымную метель
Бегут кресты — раскинутые руки.
Я слушаю задумчивую ель —
Отдохни, — ещё утро не скоро,
Ночь из тихих лесов не ушла.
Под навесами сонного бора —
Облака, как призраки развалин,
Встали на заре из-за долин.
Тёплый вечер тёмен и печален,
Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
Темень, холод, предрассветный
Ранний час.
Храм невзрачный, неприметный,
Морозное дыхание метели
Ещё свежо, но улеглась метель.
Белеет снега мшистая постель,
Так ярко звёзд горит узор,
Так ясно Млечный Путь струится,
Что занесённый снегом двор
Он драгоценной яшмой был когда-то,
Он был неизреченной белизны —
Как цвет садов блаженного Джинната,
Чашу с тёмным вином подала мне богиня печали.
Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник.
И сказала бесстрастно, с холодной улыбкой богиня:
…И снилось мне, что мы, как в сказке,
Шли вдоль пустынных берегов
Над диким синим лукоморьем,
Синие обои полиняли,
Образа, дагерротипы сняли —
Только там остался синий цвет,
Серп луны под тучкой длинной
Льёт полночный слабый свет.
Над безмолвною долиной —
В полях, далёко от усадьбы,
Зимует просяной омёт.
Там табунятся волчьи свадьбы,