Вот гиацинты под блеском
Электрического фонаря,
Под блеском белым и резким
Ни шороха полночных далей,
Ни песен, что певала мать,
Мы никогда не понимали
Над пучиной в полуденный час
Пляшут искры, и солнце лучится,
И рыдает молчанием глаз
Когда в полночной тишине
Мелькнёт крылом и крикнет филин,
Ты вдруг прислонишься к стене,
Не семью печатями алмазными
В Божий рай замкнулся вечный вход,
Он не манит блеском и соблазнами,
Носороги топчут наше дурро,
Обезьяны обрывают смоквы,
Хуже обезьян и носорогов
Во тьме пещерной и утробной
Аму-Дарьяльских котловин
Всегда с другим себе подобный,
Во мраке безрадостном ночи,
Душевной больной пустоты
Мне светят лишь дивные очи
Что за бледный и красивый рыцарь
Проскакал на вороном коне,
И какая сказочная птица
Ещё один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
Как этот ветер грузен, не крылат!
С надтреснутою дыней схож закат.
И хочется подталкивать слегка
Вдали от бранного огня
Вы видите, как я тоскую.
Мне надобно судьбу иную —
Когда зарыдала страна под немилостью Божьей
И варвары в город вошли молчаливой толпою,
На площади людной царица поставила ложе,
Вам, кавказские ущелья,
Вам, причудливые мхи,
Посвящаю песнопенья,
Целый вечер в саду рокотал соловей,
И скамейка в далёкой аллее ждала,
И томила весна… Но она не пришла,