Катится скорый,
по рельсам скользя,
скука застыла на лицах
ищущих город,
в котором нельзя
плакать, любить и напиться,
где, в непрестанной
борьбе за уют
комнат, от плесени волглых,
утром – каштаны
с огня раздают
тем, кто приехал надолго,
тем, кто уплыл
от дурной суеты
вечно брюзжащего эго –
каменный тыл,
у какого и ты
крова просил и ночлега.
Катится скорый,
и ладно, и – пусть
поезд летит окаянный!
Я в этот город
вовек не вернусь –
я в нём живу. Постоянно…
Рождение, учёба, первый бал,
Предчувствие любви, удачи, «айса»,
Сомнения родных: – Не зарывайся!
Ирония друзей: – Ну, ты попал!
Зелёная тоска, похмельный гул,
Несчастный брак, нелепые обои,
Вопрос себе: – Чего я ныне стою?
Ответ пространству: – Больше не могу…
Попытка выплыть – из последних жил,
Прорехи у носков на обе пятки,
Дневной иллюзион: мол, всё в порядке,
Вечерний пафос: – Знать – не заслужил...
Будильниковый писк: – Мужайся, встань! –
Зарядка бестолковая, для вида,
Снежок, который сыплет стрептоцидом
Проулка воспалённую гортань.
Печальный вывод: – Планка высока,
Коллеги лживы, тёплый взгляд – случаен...
И женщина, что встретит чашкой чая
Измученного жизнью чудака…
Когда по будням давит суета –
Всё кажется болезненно не так,
Но в шесть утра над улицей пустынной
Топорщит верба свой целебный пух,
И хочется окликнуть небо вслух:
– Во имя Духа…И Отца…И – Сына!
Тебе ли привыкать, что хлипок тыл:
Земной удел, безжалостно-постыл,
Умеет превращать в беду – награду!
А ты, ещё небесному – не свой,
Терпи, дружок, живи, пока живой,
Не замутив ни совести, ни взгляда!
Идёшь, бежишь, насколько хватит сил,
Как будто – лучшей доли не просил,
Простив врагов, друзей и тех, кто – кроме...
И на ночь – утро вспомнишь, где окрест
Дороги – вербы милой светлый крест
Под горизонтом в цвет невинной крови.
Всё у нас, наконец, перемелется
И застынет в спокойствии сонном,
А кафе под названьем «Метелица»
Кружит головы новым влюблённым.
И другому, немного похожему
На тебя белозубой улыбкой,
Сладко тающий шарик мороженый
Станет сладкой надеждою зыбкой.
Сто шампанского надвое делится –
На стипендию не забалуем,
А кафе под названьем «Метелица»
Не на наши глядит поцелуи….
Фото из прошлого – жёлтые, ломкие –
В рамках висят на стене.
Дедушка Коля с солдатской котомкою
С них улыбается – мне...
Рядом, красива как яркая бабочка,
Косы по моде – «в кольцо»,
Смотрит доверчиво юная бабушка,
Солнцу подставив лицо.
Плечи широкие, в «рюмочку» талия –
Ну настоящий атлет –
В френче военном, одетый «под Сталина» –
Папа семнадцати лет.
Мама, наряжена в платье цветастое,
В хоре солисткой – поёт,
Чья-то девчонка смешная, мордастая,
(Кажется, фото моё!)
Фото из прошлого – времени линии –
В рамках висят на стене.
Кто-то меня окликает по имени,
Или почудилось мне…
Всю ночь мело, а утром так невинно
Разлёгся снег – невестиной фатой.
На нём следами – «Ты прости, Марина!»
Букетик роз на месте запятой.
А вот и автор, худенький и длинный,
Лица не видно – просто силуэт.
В окне темно, наверно – спит Марина,
А может быть – Марины дома нет.
Пусть пареньку сопутствует удача,
Минуют беды, ладятся дела!
Иду домой с работы чуть не плача –
Ведь я простить когда-то не смогла...
Вечерний снег синей аквамарина,
Темнеет рано – около шести.
Опять стоит…. Прости его, Марина.
Я так прошу: пожалуйста, прости!
Кузьминки, лето, мне семнадцать…
Цветёт персидская сирень.
Так сладко было целоваться,
Сбежав под призрачную тень
Её ветвей благоуханных,
Тугих и глянцевых кистей.
Воспоминанья ранят странно –
Не о мальчишке, а о ней…
О неназойливом участье
Её в смятенье первых чувств,
О лепестках с крупинкой счастья,
Что, как любовь, горьки на вкус.
О том, что ветер в кроне замер,
Когда с подружкой вышел спор –
Кто лучше первый сдаст экзамен.
Я это помню до сих пор...
Всегда хотелось к ней вернуться,
Как будто мучила вина...
В знакомый запах окунуться,
Спросить: а помнит ли она?
Кивнёт, быть может, веткой чинно,
Шепнёт: – Дружочек, как дела?
Боюсь...А вдруг одни машины –
Где так сирень меня ждала...
Запутал топограф – алкаш и невежда –
железных дорог колеи...
Ах, как бы хотелось коснуться, как прежде,
пленительных кос Сыр-Дарьи!
Пройтись по гудящему ульем базару,
услышать от бабушки –"хоп!"
Дедулину вечером мучить гитару,
почувствовать лёгкий озноб
под взглядом вершин в бриллиантовом блеске
наросших на них ледников.
С соседкой учиться раскатывать тесто
и пробовать огненный плов!
Сходить за копейку в киношку без крыши,
отправиться в горы тайком
с проказливой Дилькой – всё дальше и выше,
по колкой тропе босиком.
Дождаться за подвиги скорой расплаты,
поплакать, судьбу не виня.
Ах, как бы хотелось вернуться когда-то
В ту жизнь, что любила меня...
Знаешь, па, здесь дожди, для зимы даже, в общем-то, жарко!
Твой меланжевый шарфик скучает в шкафу средь пальто.
Я вязала его для тебя новогодним подарком,
А сейчас-то мохера, по правде, не носит никто!
Знаешь, па, мне ведь завтра исполнится (впрочем, неважно...)
Мы – ровесники, папа, но нет тебя в списке гостей.
Не волнуйся – справляюсь с работой и климатом влажным,
Но оттуда, где ты – ни плохих, ни хороших вестей.
Знаешь, па, я скучаю, надеюсь, что всё-таки летом
Навещу твой далёкий, берёзой увенчанный дом.
Пару роз прихвачу белоснежных – любимого цвета.
Ну а время наступит...Но это уже не о том...
Шутя, отсечь свою смешную тень,
Подбить баланс с графою – «виновата»,
Самой себе назначить судный день,
В котором будет точка невозврата.
Принять итог своих душевных трат,
Увидеть жизнь границей ада (рая),
Понять, что здесь никто не виноват,
И оттолкнуть саму себя от края…
