О, не вверяйся ты шумному Блеску толпы неразумному,— Ты его миру безумному Брось — и о нем не тужи.
Еще, еще! Ах, сердце слышит Давно призыв ее родной, И все, что движется и дышит, Задышит новою весной.
Тускнеют угли. В полумраке Прозрачный вьется огонек. Так плещет на багряном маке Крылом лазурным мотылек.
Ночь. Не слышно городского шума. В небесах звезда - и от нее, Будто искра, заронилась дума Тайно в сердце грустное мое.
— Ты так любишь гулять; Отчего ты опять Робко жмешься? Зори — нет их нежней,
Еще вчера, на солнце млея, Последним лес дрожал листом, И озимь, пышно зеленея, Лежала бархатным ковром.
Ночь светла, мороз сияет, Выходи - снежок хрустит; Пристяжная озябает И на месте не стоит.
Ты прав: мы старимся. Зима недалека, Нам кто-то праздновать мешает, И кудри темные незримая рука И серебрит и обрывает.
Ночь крещенская морозна, Будто зеркало - луна. "Побегу: еще не поздно, Да боюсь идти одна".
Ты помнишь, что было тогда, Как всюду ручьи бушевали И птиц косяками стада На север, свистя, пролетали.
Еще весна,- как будто неземной Какой-то дух ночным владеет садом. Иду я молча,- медленно и рядом Мой темный профиль движется со мной.
Нет, не жди ты песни страстной,
Эти звуки - бред неясный,
Томный звон струны;
Но, полны тоскливой муки,
Ты говоришь мне: прости! Я говорю: до свиданья! Ты говоришь: не грусти! Я замышляю признанья.
Еще акация одна С цветами ветви опускала И над беседкою весна Душистых сводов не скругляла.
Непогода - осень - куришь, Куришь - все как будто мало. Хоть читал бы - только чтенье Подвигается так вяло.