Александр Сумароков

Брат — мот. Сестра его журила
И говорила:
«Доколь тебе мотать?
Пора и перестать!»

Он ей ответствовал: «Во злой живу я доле.

Но только ты, сестра, отстанешь от любви —
И я мотать не буду боле.

Был выбран некто в боги:

Имел он голову, имел он руки, ноги
И стан;
Лишь не было ума на полполушку,
И деревянную имел он душку.
Был — идол, попросту: Болван.
И зачали Болвану все молиться,
Слезами пред Болваном литься
И в перси бить.

Кричат: «Потщися нам, потщися пособить!»
Всяк помощи великой чает.
Болван того
Не примечает
И ничего
Не отвечает:

Белиза красотой Аркаса распаляла,

И ласкою к нему сей огнь усугубляла,

Какую сделала она премену в нем,

С лягушками войну, злясь, мыши начинали —
За что?
И сами воины того не знали;
Когда ж не знал никто,
И мне безвестно то,
То знали только в мире,
У коих бороды пошире.

Затворник был у них и жил в голландском сыре:

Ничто из светского ему на ум нейдет;

Благословенны наши лета.

Ликуй, блаженная страна!

В сей день тебе Елисавета

Оставим брани и победы,

Кровавый меч приял покой.

Покойтесь, мирные соседы,

Благословенны наши лета.

Ликуй, блаженная страна!

В сей день тебе Елисавета

Взойди, багряная Аврора,

Спокойно в тихи небеса!

В лугах цветы рассыпли, Флора,

О сын великия жены!

Великого ты правнук мужа,

Наставника сея страны,

Спеша к первопрестольну граду,

В котором мудрый Петр рожден,

Где росские поднесь монархи

В далеки в высоте пределы

Я дерзостно мой дух вознес;

Куда влететь не могут стрелы,

Возыграйте, струны лиры;

Возбуждает Феб от сна.

Вейте, тихие зефиры;

Во все пространные границы

К Екатерининым сынам

Воззри с горящей колесницы,

Не пастух в свирель играет,

Сидя при речных струях.

Не пастух овец сгоняет

Для общих благ мы то перед скотом имеем,

Что лучше, как они, друг друга разумеем

И помощию слов пространна языка