«Фея» — шепнули сирени,
«Фея» — призыв был стрижа,
«Фея» — шепнули сквозь тени
Ландыши, очи смежа.
«Фея», — сквозя изумрудно,
Травки промолвила нить.
Фея вздохнула: Как трудно!
Всех-то должна я любить.
Бездонно Небо, но бездонна
Вдвойне — бездонная душа.
Всего достигну непреклонно,
Я взглянула из окна,
Вижу — белая Луна.
Слышу — сладко меж ветвей
Прозвенит ли вдали колокольчик,
Колокольчик, во мгле убегающий, —
Догорает ли Месяц за тучкой,
Княжне М. С. Урусовой.
Воздух стал прозрачней и печальней,
Умер день, а ночь не родилась.
Я нити завязал могучего узла, —
Добро и Красоту, Любовь и Силу Зла,
Спасение и Грех, Изменчивость и Вечность
*
* *Я ненавижу человечество,
Я не хотел бы стать грозой,
В ней слишком-слишком много грома.
Я б лучше сделался росой,
Я не ропщу. Мне ничего не жаль.
Я вижу брата в сильном и в убогом.
Я жертвой был и жертву взявшим богом.
Я не могу понять, как можно ненавидеть
Остывшего к тебе обидчика, врага.
Я радости не знал — сознательно обидеть,
Руны Ночи прочитав,
Струны грома разобрав,
Я блуждаю, и сбираю на болотах стебли трав.
В этих травах тонкий яд,
Самоцветности горят,
В них глубокий, змееокий, нелюдской, берущий взгляд.
Эти травы я сожму,
Выпью яд, и выпью тьму,
Румяные губы друг другу сказали,
В блаженстве слиявшихся уст,
Что, если цветы и не чужды печали,
Всё ж мёд благовонен и густ.
И если цветы, расцветая, блистая,
Всё ж ведают, в вёснах, и грусть,
Прекрасна, о, смертный, молитва святая,
Что ты прочитал наизусть…
Чья была впервые руна?
Индры, Одина, Перуна?
Всех ли трёх? Иного ль Бога?
Рудра, красный вепрь Небес,
Ниспосылатель алых жгутов,
Отец стремительных Марутов,
Благословляю обезьянью руку,
Хоть страшны мне движения её,
Затем что, вдохновение своё