Константин Бальмонт

Доверчиво жил я с тем племенем странным,
‎Которое в мире зовётся людьми.

Но скучно в их празднике скупо-обманном,
‎Пустыня, раскройся, и сына прими.

Остыл я к людскому. Мне ближе стрекозы.
‎Летучие рыбки, когда я в морях.

И летние розы. И вешние грозы.
‎И вечер в горячих своих янтарях.

Дымящихся светильников предсмертные огни,

Дрожащие, скользящие, последние. Усни.


Мерцающие лилии, пришедший к цели путь,

СОНЕТ

Я горько вас люблю, о бедные уроды,

Слепорождённые, хромые, горбуны,

В былое время аист приносил

Малюток для смеющихся малюток.

Вся жизнь была из сказочек и шуток,

Мне снятся поразительные сны.

Они всегда с действительностью слиты,

Как в тающем аккорде две струны.

1

‎В жажде сказочных чудес,

В тихой жажде снов таинственных,
‎Я пришёл в полночный лес,
‎Я раздвинул ткань завес
В храме Гениев единственных.

‎В храме Гениев Мечты

Я вижу их в сумерках утренних,

Суровых богов Скандинавии,

В дыхании воздуха зимнего

*

*       *

Слова смолкали на устах,

Слова любви, несказанные мною,

В моей душе горят и жгут меня.

О, если б ты была речной волною,

Слова любви, несказанные мною,

В моей душе горят и жгут меня.

О, если б ты была речной волною,

Слова любви всегда бессвязны,

Они дрожат, они алмазны,

Как в час предутренний — звезда,

Слова — хамелеоны,

Они живут спеша.

У них свои законы,

Небо свинцовое, солнце неверное,

Ветер порывистый, воды холодные,

Словно приливная, грусть равномерная,

Как пленительна весна

Там где снег — не сновиденье,

Где полгода — тишина,

Сгущался вечер. Запад угасал.

Взошла луна за тёмным океаном.

Опять кругом гремел стозвучный вал,