Обманули твои, ах! поцелуи,
Те, что ночь напролёт я пил, как струи.
Я мечтал навсегда насытить жажду,
В глуби тайные вселенной,
В воды тёмные столетий
Мы бросаем с лодки бренной
Я лежал в аромате азалий,
Я дремал в музыкальной тиши,
И скользнуло дыханье печали,
В борьбе с весной редеет зимний холод,
Сеть проволок свободней и нежней,
Снег, потемневший, сложен в кучи, сколот,
В лицо мне веет ветер нежащий,
На тучах алый блеск погас,
И вновь, как в верное прибежище,
(Пеон третий)
Перекидываемые, опрокидываемые,
Разозлились, разбесились белоусые угри.
Сиянье глаз твоих благословляю!
В моем бреду светило мне оно.
Улыбку уст твоих благословляю!
Израненной рукой схватившись за карниз,
Над темной пропастью я трепетно повис.
Бесстрастно в вышине печалилась луна,
Стон роковой прошел по Риму: «Канны!»
Там консул пал и войска лучший цвет
Полёг; в руках врагов — весь юг пространный;
Я — вождь земных царей и царь, Ассаргадон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Едва я принял власть, на нас восстал Сидон.
Весь ослепительный, весь белый,
В рубцах задумчивых морщин,
Ты взнес над плоскостью равнин
IV
Аргивян на брегах, у древней Трои,
Я видела в окно: на маленькой гондоле
Он уплывал от стен монастыря,
И за кормой пурпурная заря