(1918) Широколиц, скуласт, угрюм,
Голос осиплый, тяжкодум,
Мрак… Матерь… Смерть… созвучное единство…
Здесь рокот внутренних пещер,
там свист серпа в разрывах материнства:
Я — солнца древний путь от красных скал Тавриза
До тёмных врат, где стал Гераклов град — Кадикс.
Мной круг земли омыт, в меня впадает Стикс,
Жемчужина небесной тишины
На звёздном дне овьюженной лагуны!
В твоих лучах все лица бледно-юны,
Я глазами в глаза вникал,
Но встречал не иные взгляды,
А двоящиеся анфилады
Я верен тёмному завету:
«Быть всей душой в борьбе!»
Но Змий,
Что в нас посеял волю к свету,
Я быть устал среди людей,
Мне слышать стало нестерпимо
Прохожих свист и смех детей…
Я — Вечный Жид. Мне люди — братья.
Мне близки небо и земля.
Благословенное проклятье!
А. Н. Ивановой
Весь день звучали сверху струны
И гуды стерегущих птиц.
20
Фиалки волн и гиацинты пены
Цветут на взморье около камней.
(1918) Сей древний град — богоспасаем
(Ему же имя «Богом дан») —
Бальмонту
Здравствуй, отрок солнцекудрый,
С белой мышью на плече!
Ты живёшь в молчаньи тёмных комнат
Средь шелков и тусклой позолоты,
Где твой взгляд несут в себе и помнят