То в виде девочки, то в образе старушки,
То грустной, то смеясь — ко мне стучалась ты:
То требуя стихов, то ласки, то игрушки
Ступни горят, в пыли дорог душа…
Скажи: где путь к невидимому граду?
— Остановись. Войди в мою ограду
Родился я в деревне. Как скончались
Отец и мать, ушёл взыскати
Пути спасения в обитель к преподобным
Влачился день по выжженным лугам.
Струился зной. Хребтов синели стены.
Шли облака, взметая клочья пены
И. Г. Эренбургу
Грязную тучу тошнило над городом.
Шмыгали ноги. Чмокали шины.
С тех пор как тяжкий жёрнов слепой судьбы
Смолол незрелый голос твоей любви,
Познала ты тоску слепых дней,
Город-Змей, сжимая звенья,
Сыпет искры в алый день.
Улиц тусклые каменья
Андрею Белому
Ты держишь мир в простёртой длани,
И ныне сроки истекли…
Пройдёмте по миру, как дети,
Полюбим шуршанье осок,
И терпкость прошедших столетий,
(1917) Сергею Эфрону
Как злой шаман, гася сознанье
10
Опять бреду я босоногий;
По ветру лоснится ковыль;
Огненных линий аккорд,
Бездну зеркально-живую,
Ночью Place la Concorde,
Обманите меня… но совсем, навсегда…
Чтоб не думать — зачем, чтоб не помнить — когда…
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
В эпоху бегства французов из Одессы Кто ты, Россия? Мираж? Наважденье?
Была ли ты? есть? или нет?
Омут… стремнина… головокруженье…
Бездна… безумие… бред…
Мы в тюрьме изведанных пространств…
Старый мир давно стал духу тесен,
Жаждущему сказочных убранств.