Максимилиан Волошин

Царь Иван был ликом некрасив,

Очи имея серы, пронзительны и беспокойны.

Нос протягновенен и покляп.

Памяти А. Блока и Н. Гумилёва


С каждым днём всё диче и всё глуше

Мертвенная цепенеет ночь.

Е. С. Кругликовой


Хорошо, когда мы духом юны,

Хоть полвека на земле цветём,

Елизавете Ивановне Дмитриевой



В мирах любви — неверные кометы —

Я проходил, а вы стояли

У двери сада вдалеке:

Царевна в белом покрывале

Я люблю усталый шелест

Старых писем, дальних слов…

В них есть запах, в них есть прелесть

Я к нагорьям держу свой путь

По полынным лугам, по скату,

Чтоб с холма лицо обернуть

Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель…

По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре.

По долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль,

Я ждал страданья столько лет

Всей цельностью несознанного счастья.

И боль пришла, как тихий синий свет,

Ты из камня вызвал мой лик,

Ты огонь вдохнул в него божий.

Мой двойник —

Чем глубже в раковины ночи

Уходишь внутренней тропой,

Тем строже светит глаз слепой,

Тайна тайн непостижимая,

Глубь глубин необозримая,

Высота невосходимая,

М. Стебельской


«Трости надломленной не преломит
И льна дымящегося не угасит».

Исаия 42, 3

«Filiae et filii», —

Свищет соловей

На лесном развилии

Тёмны лики весны. Замутились влагой долины,

Выткали синюю даль прутья сухих тополей.

Тонкий снежный хрусталь опрозрачил дальние горы.
Влажно тучнеют поля.