Константин Батюшков

Подруги милые! в беспечности игривой

Под плясовой напев вы ре́звитесь в лугах.

Прерву теперь молчанья узы

Для друга сердца моего.

Давно ты от ленивой Музы,

‎Тебя и Нимфы ждут, объятья простирая,

И Фавны дикие, кроталами играя.

Придешь, и все к тебе навстречу прибегут
‎Из древ Гамадриады,
‎Из рек обмытые Наяды,

По чести мудрено в санях или верхом,

Когда кричат: «марш, марш, слуша̀й!» круго̀м.
‎Писать к тебе, мой друг, посланья…

Нет! Музы, убоясь со мной свиданья,

Подруга нежных Муз, посланница небес,

Источник сладких дум и сердцу милых слез,

Где ты скрываешься, Мечта, моя богиня?

О сладостна мечта, дщерь ночи молчаливой,

Сойди ко мне с небес в туманных облаках

Иль в милом образе супруги боязливой,

‎ Меня преследует судьба,
‎ Как будто я талант имею!
‎ Она, известно вам, слепа;
‎ Но я в глаза ей молвить смею:
‎ «Оставь меня, я не поэт,
‎ Я не ученый, не профессор;

Меня в календаре в числе счастливцев нет,
‎ Я… отставной асессор!»

Вдали от храма Муз и рощей Геликона

Феб мстительной рукой Сатира задавил;
‎Воскрес урод и отомстил:
‎Друзья, он душит Аполлона!

для выпуска благородных девиц

Смольного монастыря


Один голос

Ты хочешь мёду, сын? — так жала не страшись;

      Венца победы? — смело к бою!

      Ты перлов жаждешь? — так спустись

Sunt aliquid manes: letum non omnia finit;
Luridaque evictos effugit umbra rogos.

Propert.

‎Объехав свет кругом,

Спокойный домосед, перед моим камином
‎Сижу и думаю о том,
4 Как трудно быть своих привычек властелином;

Как трудно век дожить на родине своей

Вторую Душеньку или еще прекрасней,
‎Еще, еще опасней,

Меж Терпсихориных любимиц усмотрев,

Венера не могла сокрыть жестокий гнев:
‎С мольбою к Паркам приступила
‎И нас Даниловой лишила.

Сокроем навсегда от зависти людей

Восторги пылкие и страсти упоенье.

Как сладок поцалуй в безмолвии ночей,

Какое хочешь имя дай

Твоей поэме полудикой:
‎Пётр длинный, Пётр большой, но только Пётр Великой —

Её не называй.