У чёрных скал, в порочном полусне,
Смотрела ты в морскую мглу, Темира.
Твоя любовь, к<а>к царская порфира,
Сладко после дождя теплая пахнет ночь.
Быстро месяц бежит в прорезях белых туч.
Где-то в сырой траве часто кричит дергач.
С берлинской улицы
Вверху луна видна.
В берлинских улицах
Мы по улицам тёмным
Разбежимся в молчании.
Мы к заборам укромным
Вот, открыл я магазин игрушек:
Ленты, куклы, маски, мишура…
Я заморских плюшевых зверушек
Протянулись дни мои,
Без любви, без сил, без жалобы…
Хорошо, что в этом мире
Есть магические ночи,
Мерный скрип высоких сосен,
Подпольной жизни созерцатель
И Божьей милостью поэт, —
Ещё помедлю в этом мире
Обо всем в одних стихах не скажешь.
Жизнь идет волшебным, тайным чередом,
Точно длинный шарф кому-то вяжешь,
Точно ждешь кого-то, не грустя о нем.
Нижутся задумчивые петли,
Была жара. Леса горели. Нудно
Тянулось время. На соседней даче
Кричал петух. Я вышел за калитку.
Не верю в красоту земную
И здешней правды не хочу.
И ту, которую целую,
Ворожба
Догорел закат за речкой.
Загорелись три свечи.
Мельница забытая
В стороне глухой.
К ней обоз не тянется,
Зачем ты за пивною стойкой?
Пристала ли тебе она?
Здесь нужно быть девицей бойкой, —
…Это было
В одно из утр, унылых, зимних, вьюжных, —
В одно из утр пятнадцатого года.